«Трудные времена требуют отчаянных решений».

Шан не помнила, кто автор этой мудрости, но сами слова вросли в память. И она не грешила их использовать, когда дело доходило до крайней точки. Как сейчас.

Под багровыми лучами заходящего солнца маленькое тельце Шан, казалось, вот-вот вспыхнет. Она хорошо отъелась за две сытые луны на этой земле: львы Света, пусть и не знали ее, все же испытывали какой-то благоговейный трепет перед дочерью легендарного Муфасы. Отдавали лучшие куски — которые Шанни, разумеется, не брала. Ставили во главе охотничьих отрядов — ну еще бы, Малэйки-то нет, кто будет против? И просто уступали дорогу: как и ее, Шан, львы, так и остальные.

А впрочем, пора бы коричневой научиться не отделять себя и "своих" львов от других жителей. Их приняли, они дома, они одна семья. И здесь она как раз потому, что защищает интересы семьи, а не свои собственные.

Здесь — это возле ущелья, ждет, когда с разведки вернется их король. Бруно говорил, Мазори всегда возвращается этой дорогой, и сегодня едва ли изменит маршрут. К слову, лапа Бруно не ступала на территорию прайда уже несколько дней, и это также добавляло тревоги.

Действия Мазори приводили в недоумение даже старейшин. Охотницы и воины стали замечать странности в поведении короля, а тот и лапы не поднимал, чтобы развеять их тревоги, словно не было его совсем. А недавно алогривый вернулся из очедной вылазки, чтобы кратко бросить: готовимся к войне с гиенами.

Гиены? Война? Сейчас?

Что за чертовщина, думали Светлые львы. И так получилось, что Шанни доводится доносить их мысли до владыки.

— Мазори? — Шан вошла в пещеру, принюхиваясь. — Мазори?

Никого. Словно в воду канул, нет уже третьи сутки. Да, вовремя Бахати...

«Да ты хоть замолчи!» — Взмолилась Шан, пытаясь отогнать неприятные мысли. Она не была согласна с политикой племянника, но в то же время и не хотела ему навредить. Прайд сделал выбор — не в ее пользу. Тут винить некого.

— Шанни?

Что-что, а походка у Мазори была действительно королевская: гордо расправленные плечи, величавая и уверенная поступь. Даже грива — и та норовила как можно величественнее упасть золотистому коту на грудь. Может Маз и молод, может не все его решения понятны, но в том, что перед ней стоит король Шанни сомневаться не приходилось. — Да, Мазори. Я пришла.

Алогривый постарался нарисовать вежливый интерес на своей усатой мордахе, но было видно: племяннику нет большого дела до того, что она сейчас скажет.

— Маз, ты знаешь зачем, — хвост коричневой ходил из стороны в сторону, морду она постаралась сделать как можно более таинственной. Выходило, конечно же, из лап вон плохо. Да и какая разница? Этот лев с душой и страхами маленького брошенного котенка — последняя нить, соединяющая Шанни и ее великую семью. А в семье говорят правду, даже если она остра, как орлиные когти. — Я волнуюсь. Охотниц не хватает, лучших львиц ты берешь в горы. Остальным не хватает сил, чтобы покрыть все пастбища, мы ничего не можем поймать.

Ее слова заставили потускнеть глаза короля, но коричневая слишком долго ждала, чтобы жалеть чьи-то чувства. Пока они играют в жалость, пока претворяются, что это - временные невзгоды, в прайде гибнут старейшины и голодают львята.

— Мазори, я не королева и не приказываю тебе, ты знаешь. Но раз уж ты — правитель, пожалуйста, возьми себя в лапы. Твоему прайду нужен сильный лидер, и он нужен нам сейчас.

Племянник лишь недовольно фыркал, пытаясь гнуть свою линию. Он, конечно, уважает свою тетку, но не настолько, чтобы слепо слушать ее. Да он и не должен: дни королевы Шанни давно сочтены, и этот прайд, эта горстка львов — все, что у них осталось. Мазори же отходил от них, как когда-то делал его отец. И чем это закончилось? Конан не был глуп, просто... отвержен. Муфаса, Симба и Шанни мало занимались младшим братом, а Сараби люто ненавидела чужого ей львенка, передавая эту ненависть своим детям. И маленький Конан слишком хорошо знал это. Знает ли Мазори?

Шанни всегда была немного нетерпеливой и резкой - так говорила наставница, и принцесса знала, что уж в этом-то она не ошибается. Поэтому слова Мазори Шан восприняла как очередную отговорку: мол, не мешай, старуха, не до тебя сейчас. Государь решает важные дела, пока немощные охотницы греют косточки у пещеры.

Как бы не так, друг мой.

А может, парень просто в упор не видит, к чему он ведет свой прайд? Уж лучше пусть считает ее ворчливой старухой, чем такое.

- Я немолода, Мазори, но со слухом у меня все в порядке. Да и это я не от себя говорю, это слова всех охотниц прайда Света. И на Совете мы скажем то же самое.

"И на Совете ты это услышишь" - хотела добавить Шан, но вовремя прикусила язык. Ни к чему им враждовать в это трудное время, и без того невзгод - огромный ворох.

- Я не враг, и твой трон забирать сюда пришла. То, что ты имеешь на него все права неоспоримо. Вот только, разве отец не учил, что значит слушать свой народ? - Шанни закончила фразу и осеклась, увидев, как темнеют глаза Мазори. Она не хотела причинять ему боль, просто ждать больше сил не хватало. Пришла, потому что верила в своих львов и маленького шебутного комка, который хвостиком таскался за отцом.

Да, принц Конан воспитывал сына как мог, постоянно ожидая нападок со стороны действующей королевы. Сейчас Шанни удивлялась: считал ли брат, что она убьет его и Мазори, как только выпадет шанс?

Очень похоже.

- Прости, - львица опустила глаза, как бы подтверждая глубину своего раскаинья, - я не об этом говорить хотела.

"Но говоришь же!" - торжествовал взгляд золотистого льва: "Говоришь и не умолкаешь, с тех пор как пришла!".

Да, не ожидала Шанни, что дела государственные могут так стремительно перерасти в личные обиды. Хотя, когда прайдом правит одна династия, по-другому и быть не может. Дети Муфасы - все трое - с рождения учились быть правителями, а дружной, крепкой семьей их быть не учили. И сейчас Шанни пожинает плоды, глядя в изумрудно-зеленые глаза единственной семьи, которая у нее осталась.

А Конан, впрочем, никогда и не хотел быть королем. Но он, нескладный и рассеянный, младший брат, которого от всего сердца ненавидела их мать Сараби, который погиб непонятно где и как, сейчас почему-то стоял между ними. Будто истинный король прошлого глядит с небес, лукаво улыбаясь: ну как вы там, потомки?

Но львице казалось, что сейчас брат смотрел на старшую сестру без лукавой улыбки, скорее своими вечно заплаканными серыми глазами. Ведь только Шан, и еще их отец, защищали Конана, когда игры Симбы становились слишком жестокими. Но гордая принцесса, которая тогда слишком сильно переживала разлуку с матерью, отворачивала мордашку в тот же момент, как старший брат находил себе другое занятие, поспокойнее.

После бесчисленных лунных ночи, истоптанных дорог, отчаинья и снова обретенной надежды, Шанни догадалась, почему Симба закончил свои дни вдали от Света. Их отец, видя кем растет его главный наследник, поспешил передать бразды правления дочери, а Симбу отправил строить "собственное" королество, "сослав" вместе с сыном три с половиной льва-калеки.

Молчалось. Маз, казалось, просто не знал, как подступиться к этой теме, чтобы не вспыхнуть, как саванна в конце лета. Шанни же была погребена под таким слоем стыда, что вовек не выбраться.

"Прости меня", - хотелось завыть коричневой. Но "истина", вбитая в голову Аишей, твердила, что просить прощения принцессе негоже. Разве только... если уж не в династии, то хотя бы в семье можно?

Старейшины прайда всегда отмечали, как сильно Мазори похож на короля Муфасу. Иногда казалось, что в королевстве молятся на основателя прайда гораздо усерднее, чем на Айхею. Может, поэтому Мазори и заслужил свой трон. Но маленькая змейка в сердце Шанни шептала, что не будь король так похож на своего деда, престол давно бы принадлежал ей.

Они постояли еще пару минут в неловкой тишине. Затем коричневая кошка, решив, что будет другое время вспомнить прошлое, откланялась. - Я подниму этот же вопрос на Совете, - официальным голосом заявила охотница. Мазори холодно кивнул в ответ и поспешил удалиться: что интересно, не в пещеру, а прочь от нее.

Ей тяжело будет уснуть этой ночью, а Мазори и подавно. И пока коричневая львица добиралась до своей лежанки, в голове трепехалась лишь одна мысль: "Неужели она сошла с верного пути настолько давно?".